Всем некогда, все спешат, никто не любит читать долго. В этой суете, лавине информации мало кто задается вопросом: «Почему происходит так, как происходит?» Мы стираем со старых фасадов аутентику, мы выдаем новое за старое, мы строим быстро и «качественно», мы строим много, мы гонимся за квадратным метром, близким к нулю, за пассивным домом. «Не вникай, давай быстрее!» – все поверхностно, все по-накатанной. Можем ли мы ожидать чего-то нового в архитектуре, если все так плохо?
Возьмем один из аспектов в архитектуре – «культурное событие». О многих ли объектах, построенных в Беларуси, говорят? О значимых объектах – да! Говорят, но говорят как-то недолго и в большей степени критически. Никто не восторгается! Столько денег, столько усилий – не восторгаются. Критикуют, ищут просчеты, завидуют, копаются в сметах и сплетнях. И не восторгаются…
Ведь, по сути, неважно, какая форма. Важно впечатление от нее. И если проектировать впечатление, то форма последует за обстоятельствами и автоматически родится в лучшем виде. В принципе, трудно отследить зависимость формы от функции. В Беларуси слишком мало уникальных объектов, где это проявляется. Архитекторы не так уж следят за этим соотношением. Теоретически стоимость дома – «культурного события» – и дома – «это я сам построил» – отличается только на сумму гонорара архитектора, плюс разница в цене на добротные материалы. И если помогут звезды, то, возможно, получится шедевр. И если при первом взгляде на архитектуру вы произносите: «Ух ты!», то деньги и время, потраченные на строительство, были не зря.
С другой стороны, Беларусь находится в стадии диалектического накопления количества (борьба за квадратный метр жилья), которое, может быть, когда-то перейдет в качество. Среди этой массы реализованных проектов с участием архитекторов делалось процентов десять. И только одну десятую из этой доли можно отнести к «культурному событию». Как бы мы не экспериментировали с формами в архитектуре, это не ведет к прорыву, рождению нового стиля, новых форм, новых принципов. Стиль рождается из «необходимости». Только ее пока не наблюдается.
В Беларуси еще не подрос слой заказчиков, которые способны осознать свою индивидуальность и выражать ее не только одеждой и маркой автомобиля, но и «долгоиграющей» архитектурой. Архитектурным платьем. Ведь все «странные», «экспериментальные» постройки Запада были заказаны и профинансированы осознанно. К архитекторам шли за брэндом! Понимая, что если этот «перец»-архитектор выскажется, то вокруг нового «культурного события» пойдут круги.
Беларусь не уникальна, она перенимает шаблоны западного мира и пока не имеет национальной самоидентификации. Я бы для ясности разделил архитектуру на уникальную (мировую, которой можно хвастаться) и массовую (в которой мы живем). Для справки, уникальная архитектура – это функциональный памятник стране, его построившей (Эйфелева башня в Париже, Храм Святого семейства в Барселоне, небоскреб Крайслер в Нью-Йорке, Оперный театр в Сиднее, Национальный стадион в Пекине и т.д.) К ней также относятся средние и малые строения, продвигающие архитектурную мысль к высотам искусства.
Далее речь пойдет о массовой архитектуре, более понятной, той, которая нас формирует. На основе Запада и не только мы применяем ряд устоявшихся шаблонов, в большей степени вычисленных экономически, градостроительно и функционально. Итак, что мы строим:
• офисы – многоэтажные стекляшки,
• супермаркеты – очень большие горизонтальные доминанты с огромными парковками,
• массовое жилье – раскрашенные панели или столбики,
• частные дома – терема с фронтоном без излишеств,
• промышленная архитектура – широкие ангары без признаков эстетики,
• небольшие магазины – сайдинг, плитка «керамин»,
• школы – трехэтажные здания со стадионом,
• спорткомплекс – отдельно стоящий и удаленно расположенный ангар.
И, как следствие, вопрос – где архитектура? Формула очень проста. Под архитектурой мы имеем в виду платье или костюм, которым архитектор наряжает шаблон, т.е. манекен. Потом заказчик удаляет все навороты, экспертиза проверяет строчку, строитель кроит и шьет, как умеет, рекламщики добавляют пару неоновых брошек, подол быстро отделывается серой брусчаткой марки «катушка» и – ГОТОВО!
«Как-то не сидит» – интеллигентно и ненавязчиво досадует архитектор.
«Но зато как быстро, молодцы!!!» – восклицает госприемка.
«Так ведь не было ни одной примерки!» – пищит архитектор.
«Ничего, лекала чертили все по размерам» – не соглашаются строители.
И эти платья, которые носит весь город, ветшают, их веками никто не перешивает, только латают для приличия, – именно они и формируют нашу материальную культуру. И мы уже не рассматриваем архитектурные платья. В них ничто не удивляет, к ним привыкаем, с ними смиряемся. Но в каждой новой стройке мы ждем события, которое, мелькнув, заставит сказать: «Ты видел? Что это было?» Редкие здания сексуально притягивают взгляд, встречи с ними ждешь из окон авто или троллейбуса, провожаешь взглядом и едешь до следующего.
А вечером мы уходим в свой мир. В свое родное платье, которое наброшено на дом или подшито изнутри квартиры. Об этой стороне мы поговорим в следующей статье, посвященной «треникам», пеньюарам и халатам, которые мы носим дома. А еще – рассмотрим на удачных и не очень примерах архитектурные платья с разных точек зрения – идет или не идет, современный наряд или «нафталин», в системе каких взаимосвязей оно возникает, сколько стоит, как носится и в какую химчистку сдавать.