Сегодня дизайн интерьеров – очень популярная профессия, однако только считанные представители Беларуси вышли на международный уровень. Самая заметная среди них фигура с непререкаемым авторитетом – Александр Кратович. Победитель и лауреат множества международных конкурсов работает не только на родине, но и в России и Европе, его интерьеры публикуются в престижных изданиях, как ELLE DECORATION, SALON, «МЕЗОНИН», «Интерьер + дизайн», «Лучшие интерьеры».
Конечно же, заполучив такого собеседника, мы решили обсудить состояние и перспективы белорусского дизайна, а также затронули некоторые аспекты общения дизайнера и заказчика.
МД: Как вы можете охарактеризовать сегодняшнее положение дел в отечественном интерьерном дизайне?
А.К.: Я не эксперт, анализа ситуации не проводил, поэтому могу лишь обратить внимание на косвенные, но весьма красноречивые факты.
Во-первых, интерьерный дизайн почти не выходит из «квартирного» уровня, даже интерьеры домов публикуются редко, не говоря уже об общественных зданиях. Это свидетельствует о том, что заказчики не придают этому никакого значения и занимаются «дизайном» самостоятельно, или с помощью подручного дизайнера, или заказывают в проектных институтах, где его исполняют в качестве отделочной спецификации в бесплатном приложении к архитектурному проекту.
Во-вторых, выставки работ дизайнеров интерьера проводятся кулуарно от случая к случаю, и то по инициативе салонов мебели и сантехники.
В-третьих, число интерьерных журналов у нас невелико, и количество их не растет, а сокращается. Особенно стыдно, что в книжных магазинах двухмиллионного Минска не встретишь ни единой книги по современному дизайну и архитектуре, в то время как в Европе целые специализированные магазины заняты этой тематикой (Москва и Вильнюс не исключение). Небольшое количество отечественных дизайнеров вышло на международный уровень и печатается в крупных российских изданиях, но в последнее время и эти журналы перестали у нас продаваться.
Образно говоря, ситуация напоминает погасший костер, где негде разгореться куражу, имиджу, эпатажу. В целом, субъективно, я оцениваю ситуацию как крайне провинциальную.
МД: Как вы думаете, какие тенденции и стилистические направления нам ближе?
А.К.: Здесь я позволю себе высказать одну гипотезу. На мой взгляд, Беларусь находится на водоразделе двух культурно- исторических систем, назовем их так: итало-франко-британская (или католическая), с одной стороны, и немецко-скандинавская (или протестанская) – с другой. Доказательством их существования могут служить выставки дизайна в Милане и Кельне. В первом случае – это эмоциональный, фантазийный, чаще классический дизайн, во втором – рациональный, лаконичный, исключительно современный. Например, в Прибалтике классику почти не встретишь, а в Москве рациональный дизайн, без прикрас – большая редкость. Поэтому, находясь на стыке этих систем, мы часто становимся вместе с заказчиком жертвой этой коллизии, когда не можем разобраться, что нам надо – «кучеряво» или «просто».
МД: Сегодня в Беларуси достаточно редко встречаются по-настоящему выдающиеся дизайнерские интерьеры. Это из-за того, что профессия дизайнера в нашей стране еще молода и мало профессионалов?
А.К.: Продолжу ответ на второй вопрос. Как правило, невнятные решения появляются ввиду смысловой сумятицы. Сегодня мир настолько информационно насыщен, что только ясное, лаконичное и недвусмысленное дизайнерское высказывание может быть услышано!
Что касается выдающихся решений… А много ли у нас выдающихся произведений в литературе, музыке, кино?..
МД: Вы профессиональный архитектор, однако занимаетесь дизайном интерьеров. Почему?
А.К.: Отвечу, возможно, парадоксально. Классический интерьер – это исконно архитектурная работа (не могу смотреть, как делают классический интерьер не архитекторы). А что касается современных, то их в чистом виде просто не существует – они лишь продолжение архитектуры дома. Поэтому я не ощущаю смены профессии.
МД: Дизайн интерьера – это достаточно динамичная профессия. Как вы считаете, что должен делать специалист, чтобы идти в ногу со временем?
А.К.: Мы, дизайнеры, как и специалисты других профессий в сфере выразительных и изобразительных искусств (не люблю слово «творческих», что-то из художественной самодеятельности), находимся в мировом художественном процессе. Другого не дано. Это, как в науке – все взаимосвязано, все причинно. Так же и в культуре. Ведь искусство –такая же область познания, как и наука, только не точная и линейная, а образная и пространственная.
Поэтому, чтобы оставаться современным, надо быть в курсе всех мировых процессов в области культуры, знать последние тенденции и направления, интересоваться этим. Мне могут возразить, ведь были и выдающиеся одиночки. Да, но в отличие от нас они находились в самом центре мировых процессов.
Если не следовать этому принципу, то можно быть оригинальным, но только лишь – маргинальным!
МД: Если представить себе некое компетентное жюри гипотетического конкурса дизайнеров, есть ли четкие критерии для объективной оценки профессионального интерьера?
А.К.: Вы затронули очень больную тему. Вся мировая художественная система зиждется на авторитетах, они создают стили, они же их и низвергают. У них есть система поддержки в лице осведомленных людей, а именно: аристократии, позже состоятельной буржуазии, научной интеллигенции в лице искусствоведов, критиков, культурологов. У нас, так уж исторически сложилось, что система авторитетов отсутствует, поэтому каждый заказчик сам себе авторитет, а каждый дизайнер сам себе гений.
Если в конкурсе выбирать только по объективным критериям, то легко зайти в тупик, в результате посредственные проекты могут отвечать всем критериям, а актуальные и талантливые останутся за бортом. На каждом шагу можно наблюдать такие вещи. Особенно при проведении модных сейчас так называемых тендеров, где собираются случайные люди и принимают случайные решения.
МД: Дизайн интерьера гораздо более подвижен, чем архитектура. Строя дом, мы делаем это навсегда. А какой у интерьера век?
А.К.: Его век часто связан с его назначением. Например, интерьер собора может жить столетия, а модного салона – один, два сезона. Что касается жилого, то многое зависит от стиля. Классика – «долгоиграющая», классический модернизм – тоже. Модный интерьер, естественно, устаревает вместе с модой. Кто-то его переделает, а кто-то будет жить, вспоминая лучшие времена. Ведь интерьер – это в значительной степени театр, а его обитатели – актеры. Люди неслучайно создают его под себя, они хотят играть такую роль и выглядеть в глазах своих и окружающих именно в таком образе. Жизнь – игра, как кто-то сказал.
МД: Вы как-то заметили – чтобы остаться полностью довольным результатом, человек должен изначально выбрать дизайнера, работающего в стилистике, наиболее близкой ему по духу… Это значит, что каждому дизайнеру комфортнее работать в определенном стиле: классике, минимализме и т.д.?
А.К.: Каждый стиль, если к нему подходить серьезно, – это целое мировоззрение, бесконечное в своей философии и деталях. Поэтому, естественно, удобнее постигать все особенности и тайны одного стиля. Исходя из своего опыта, могу сказать, что поочередно заниматься то классикой, то минимализмом – это очень большая ломка (особенно вначале). Однако занимаясь разной стилистикой, жилыми и общественными интерьерами, ресторанами и офисами, начинаешь шире смотреть на вещи.
МД: Можете ли вы назвать вещь, предмет интерьера, дизайн которого считаете совершенным?
А.К.: Суть интерьера как искусства – создание определенного образа. А образ складывается только в сочетании элементов. Поэтому я не буду называть любимого произведения дизайна – отдаю предпочтение сочетаниям. Могу лишь добавить, что стараюсь в выборе предметов дизайна не повторяться, независимо от моего отношения к ним.
МД: Ваше имя уже стало знаком качества. Как поступать специалисту, у которого еще нет такого авторитета?
А.К.: Если молодому дизайнеру не доверяют – это в пределах нормы, ведь никто не хочет оказаться на столе у начинающего хирурга. Поэтому такой совет – пойти поработать к опытному и авторитетному дизайнеру, там набраться опыта и уже потом заниматься самостоятельно, имея «гарантийный талон» от мастера. Такая практика существует везде. В Германии, например, работа у мастера даже платная, то есть стажер платит работодателю. Так немцы защищают качество.
МД: Вы уже можете себе позволить выбирать заказчика. Какие причины могут повлиять на ваше решение работать с ним или нет?
А.К.: Дизайнер не выбирает заказчика, наоборот, заказчик выбирает дизайнера, я могу лишь отказаться от предложения по некоторым причинам. Среди них – занятость (к врачу записываются в очередь, к массажисту и парикмахеру тоже, к дизайнеру не принято), вторая причина – недостаточный бюджет (дизайн невозможно сделать без соответствующего вложения, если речь идет не о картинках на тему дизайна).
МД: В каких ситуациях оправдано расставание дизайнера и заказчика?
А.К.: Взаимоотношения дизайнера и заказчика – это доверие со стороны заказчика (обусловленное выбором дизайнера) и полная ответственность за объект со стороны дизайнера. Расставание дизайнера и заказчика случается, ведь бывает, когда люди расстаются в браке. Но лучше, чтобы это понимание пришло в самом начале работы.
МД: А в чем выражается ответственность дизайнера?
А.К.: Путь от идеи до воплощения довольно продолжительный. Компоненты интерьера многочисленны. Причем каждый стоит денег и порою немалых. Любая строительная деталь не подлежит исправлению, делается впервые и без «репетиции». Все вместе должно точно вписываться в отведенный срок и бюджет. И это очень большая ответственность, тем более, что речь идет не о каких-то абстрактных средствах, а о личных деньгах клиента.
МД: Кстати о деньгах, если у заказчика они закончились, и он просит экономить, вы будете дотягивать объект?
А.К.: Я в начале работы прошу заказчика точно определить бюджет, чтобы оптимально выбрать ценовой коридор объекта. От большого или малого бюджета интерьер хуже не станет, а вот от неправильного распределения средств он может надолго остаться недостроенным, а неуместно купленные дорогие вещи затеряются посреди дешевых и утратят свою ценность. Расставаться с незаконченным объектом для меня очень болезненный процесс. Поэтому такого заказчика я не брошу, но подобный ремонт мне обойдется дорого, если растянется надолго.
МД: Ситуация: к вам приходит заказчик после работы с другим дизайнером. Работа прервана. При каких условиях вы возьметесь заканчивать объект, начатый другим специалистом?
А.К.: Такое возможно. Но это должно оплачиваться дороже, поскольку это работа в условиях реконструкции. Приходится решать не только проблемы объекта, но и оставшиеся вопросы «предыдущего» объекта. При этом заказчик, как правило, начинает разговор с того, что он уже основательно потратился на дизайнера, на ошибочные приобретения и теперь хотел бы, как бы ничего не меняя и не переделывая, исправить огрехи и получить прекрасный интерьер. Но так не бывает!
МД: И наконец, самый часто задаваемый вопрос наших читателей: с какой стоимости за квадратный метр мы можем начинать говорить о дизайнерском интерьере?
А.К.: Мне иногда разговор о стоимости напоминает игру «махнем не глядя». Дизайнер при встрече с новым заказчиком, в очередной раз, потратив уйму времени и оставшись в убытке, думает: «Ну ладно – сработал для престижа, для своего портфолио. Уж в этот раз я не просчитаюсь». Заказчик думает (недавно посетив парикмахера или стоматолога): «Почему у этих наглых дизайнеров (архитекторов) такие крутые цены»? И предлагает свой вариант оплаты со скидкой 90% и при этом думает: «Ну ладно, я готов платить, но только за гениальность»! Но, дорогие заказчики, зубки-то во рту маленькие, а ремонт их стоит недешево.
Если говорить серьезно, то везде в мире и у наших соседей, кстати, тоже есть формула расчета стоимости услуг дизайнера (архитектора) – 10% от затрат на весь ремонт. Только так можно уделить нужное количество времени объекту, и поэтому «у них» такое высокое качество.
Есть поговорка, которая почему-то редко вспоминается: «Семь раз отмерь – один раз отрежь» (русский вариант, а европейский – «десять раз отмерь…»).
Да… После таких откровений телефон у меня долго будет молчать!