Ученью — свет!

Фархад Мулладжанов, 29 августа 2005 года, по телефону
 
СТЕНОГРАММА С НЕКОТОРЫМИ НЕЗНАЧИТЕЛЬНЫМИ СОКРАЩЕНИЯМИ И ПРАВКАМИ
 
Начну с такого девиза, что надо родину любить горячо и беззаветно. Если для нас родина - альма-матер, надо ее тоже любить. По поводу образования я думаю, что я бы высказался тезисно. Первым делом хочу задать по поводу этой затравки три риторических вопроса. Мне кажется, они могут быть краеугольными вообще во всей этой тематике. Если мы говорим, что у нас архитектурное образование плохое, то какое тогда хорошее? Это первый вопрос. Второй вопрос: а нужно ли оно нам вообще? И третье. Чтобы судить, хорошее оно или плохое, надо, наверное, знать, по каким критериям мы его судим.
 
И еще я бы хотел сказать в качестве тезиса по поводу плохого образования. На самом деле парадокс заключается в том, что во всем мире ругают архитектурное образование. И даже те страны, в которых все благополучно по этому поводу. Я был в Штатах, в государственном университете штата Огайо, в архитектурной школе, в 1997 году. Они там тоже очень скептически отзывались по поводу своего образования. Я прочитал затравку, что ли статейную. И я думаю, наверное, постановка вопроса не совсем корректна: что у нас много дипломированных архитекторов, а хорошей архитектуры мало. Думаю, здесь вопрос и ответ может быть в другой плоскости. Давайте представим такую вещь, бытовым языком попытаемся сделать перевод этого малопонятного для широкой аудитории тезиса. Представьте себе, что в стране коров много, а молочной продукции мало и она не очень качественная. Это я безотносительно к Беларуси говорю. Это просто, в качестве такой затравки, для понятного языка. То есть в чем тогда вопрос? И сразу автоматически у любого человека возникает как минимум три ответа. Либо плохо перерабатывают, либо плохо содержат, либо племенное стадо не то. К человеческой области это тоже может относиться легко. Либо плохо перерабатывают - но это уже вопрос не диплома, а дальнейших перипетий с архитектурным процессом и проектированием, от проектирования до реализации. Либо плохо содержат - это как раз то звено по поводу образования, то есть именно, как готовят, и дообразовательный процесс еще есть, критерий отбора из абитуриентов будущих студентов. Дело в том, что высшее образование - это не первая ступень. В нашей беседе вы только что упомянули тот момент, что в этом году был чрезвычайно низкий набор и взяли даже тех, кто не умеет рисовать. А вот у меня очень глубокое убеждение, что архитектор вообще не обязан уметь рисовать. Наверное, странно звучит. Казалось бы, человек должен уметь выразить свою мысль на бумаге. Но мне кажется, прежде чем ее выразить на бумаге, ее надо вообще сгенерировать, а вот это самая главная проблема.
 
И, наверное, описывая весь этот круг вопросов риторических и нериторических, можно прийти, в конце концов, к такому заключительному моменту, как системность. То есть, подытоживая все ступеньки этой длинной лестницы. На самом деле образование периодически становится системным, но после того, как жизнь меняется...
 
А система вуза - это такой агрегат малоподвижный, он по объективным причинам не может очень реагировать на динамику жизни. То есть это не рыночная ситуация, академическая все-таки есть академическая, поэтому она может только скачкообразно развиваться. Дело в том, что, например, та система образования, которая была, отвечала на все задачи, которые были во времена классицистической архитектуры. Но сегодня архитектура другая, потому задачи другие и востребованность другая.
 
-Что такое «классицистическая»?
 
Классика и классицизм - разные вещи. Классика может быть и модернистской. То, что вошло в историю, как лучшие достижения в определенном стиле в определенную эпоху. А классицизм - это очень конкретный отрезок времени стилевой, идейный, духовный и т.д. То есть, скажем, сталинский классицизм, который на Западе почему-то называют ждановским, а сейчас называют сталинским ампиром, ренессансом или советским ренессансом, соцреализмом, неважно, оставим в стороне культурологические определения - я хочу говорить о системности в данном случае. Когда студент штудировал классический рисунок, академический, когда он рисовал «гипсы», когда он рисовал светотень, всякие биоморфические формы наподобие оголовка колонны, капители, это было все понятно. Потому что архитектору необходимо было рисовать такую пластику, гипсовую, то, что касалось фасадов, то, что касалось интерьеров, это драпировки и т.д., полутона, полутени. В архитектуре, в которой царят другие законы, скажем, в архитектуре модернизма или всяких других стилей, особенно хай-тека, неважно, сейчас я не буду перечислять стили, там теми приемами, которыми рисуют классическую архитектуру, архитектуру классицизма, барокко, ренессанса, современную архитектуру не нарисуешь. Вернее, ее нарисуешь, но задача не так стоит. Но мы продолжаем учить такому рисунку.
 
Изменились методы проектирования. Когда я преподавал курс композиции в МГИ, одним из важных требований, которые я выдвинул, это пересмотреть и сформулировать новую программу по курсу композиции. Простой пример приводил. Та композиция, которой славилась советская школа, которая была разработана во ВХУТЕМАСе и развивалась в МАрхИ и, потом, в послесталинские времена была возобновлена эта программа и, в качестве учебного курса преподавалась во всех без исключения советских вузах. На самом деле она рассматривает только один небольшой период развития архитектуры и художественной мысли. Она рассматривает эпоху формализма, эпоху раннего модернизма и абстрактного формообразования. Я простой пример по этому поводу приводил. С точки зрения вот такой классической, модернистской композиции, которую преподавали во ВХУТЕМАСе, невозможно объяснить минималистское произведение. Другие критерии. И создать его невозможно на базе функционального проектирования. Та школа, которая была в рамках классицизма, очень четко отвечала на все свои вопросы: симметрии, пропорционирования, тектоники, классического рисунка. Все очень хорошо упаковывалось. Но после того как архитектура изменилась, все стало хромать, к сожалению.
 
И вообще, я бы так сказал, что, в самом деле, тот процесс, который идет, - нормальный, обыкновенный процесс. Можно бить в колокола, можно в них не бить. Все будет развиваться так, как должно развиваться. Ни драмы, ни мажора, в общем, нет. Есть обыкновенный рабочий процесс. Давайте сегодня говорить о таких вещах, как талант. Почему-то о прошлых эпохах мы можем говорить, что время породило целую россыпь талантов. В какую-то эпоху в одно и то же время в одной стране работало много замечательных художников. Обычно это принято говорить о времени Ренессанса в Италии. Но мы всегда сбрасываем со счетов, что может быть два, четыре, пять наборов студентов не очень талантливых, а один какой-нибудь шестой-седьмой набор оказывается очень талантливым. То есть это естественный процесс. Потом есть еще вопросы пассионарности. От какой-то личности этот зависит. Давайте представим такую ситуацию. Сегодня у нас строят уникальное сооружение - библиотеку. Я привожу этот объект не в качестве архитектурного примера, а в качестве социально-культурного или, если хотите, цивилизационного значения, переломного, краеугольного пункта. Я сейчас не берусь судить об архитектуре этого сооружения, потому что это не входит в мою задачу в данном случае. Просто я говорю о пассионарности. Представьте себе, вот не было бы волевого решения президента и заболтали бы этот проект по всяким градостроительным советам, и он бы не получил реализации. Думаю, это факт очевидный совершенно.
 
Вот, что получается: выходит выпускник с каким-то набором качеств, которые он получил в институте, и в том числе подтвержденных дипломом, приходит в систему профессиональную - и все, пропал парень. Его больше не видно и не слышно. То есть образование - это первая ступень к разговору о том, есть архитектура или ее нет. Я уж не говорю о том, нужна ли она вообще. Кстати, по поводу критериев оценки. Я перечислил тезисно. Давайте попробуем так рассудить: а нужна ли нам архитектура и нужны ли нам архитекторы. Если они нам нужны, тогда мы можем, конечно, говорить: нужны в каком качестве.
 
Дмитрий Жуков (Д.Ж.): А архитекторы в каком смысле? В общепринятом, скажем, на Западе?..
 
... Есть определение профессии, если оно не размыто. Проблема заключается, вообще, в понятиях, мне кажется. Если мы готовим специалистов для народного хозяйства, которые являются просто частью строительного сектора, - это одна ситуация. Мы должны их оценивать по одним критериям: могут ли они правильно пользоваться СНиПом, умеют ли они правильно согласовывать вопросы пожарной безопасности, умеют ли они вычерчивать согласно ГОСТам чертежи, умеют ли они вовремя выполнить спецификации, умеют ли они это все скомплектовать и отнести в архив, в отдел выпуска и т.д. Это один набор качеств. Умеют ли они подготовить планы для смежников - это другой набор качеств. То есть критерии! Когда нет критериев, невозможно судить: хорошее образование или плохое. Если мы говорим об уникальной архитектуре, которая создает цивилизацию, то это вообще набор других свойств совершенно. И вообще, где должны быть такие специалисты востребованы. Если мы говорим о специалистах, которые должны работать в райисполкомах, там вообще другой набор качеств должен быть. То есть очень многомерная профессия, и очень многомерный [непонятное слово - Д.Ж.], скажем, в оценке.
 
Д.Ж.: Ну, а если по-простому к этому подойти? Вот как-то композиционно выстроены наши объекты непрофессионально. Или цвета подобраны непрофессионально. Если так вот просто рассудить?
 
Я скажу так. Конечно, можно взять какую-то систему ценностей одну и по ней пройтись, от начала до конца. Это не сложно, на самом деле. Но я просто призываю к системе ценностей. Неважно, какая она будет в оценке школы, скажем. Если мы говорим, что композиционно неправильно выстроено, давайте выясним почему. И что такое композиционно правильно. Законы композиции, несмотря на то, что они универсальны, в общем-то, всегда оперируют разными наборами компонентов. Потому что в одном стиле это один набор компонентов, в другом стиле - другой набор. Скажем, колористика модернизма, колористика постмодернизма и колористика Ренессанса это совершенно разные колористики. И композиционные приемы разные. Поэтому давайте говорить, что - мы должны задаться вопросом, почему у нас много специалистов, а архитектура плохая, не почему у нас много плохих специалистов, наверное. Хорошие они или плохие, можно уточнить только после того, как мы определим критерии оценки.
 
Д.Ж.: Государственные критерии есть. Квалификационные характеристики имеются.
 
Квалификационные характеристики никак не сочетаются с многочисленными пунктами законодательства в области строительства.
 
Д.Ж.: Так, может, это минус нашего архитектурного образования, что готовим архитекторов широкого профиля, а не ориентируем на узкую специализацию?
 
Это вопрос позиционирования, я думаю. Вообще, государственного и национального позиционирования. Как мы себя воспринимаем в контексте мировой цивилизации, в общемировом контексте, какое место мы занимаем. ...
 
Д.Ж.: Все-таки наша архитектура хорошая или плохая, если говорить упрощенно? Вроде бы архитекторы есть, по 150 человек в год выпускается?
 
Что такое, хорошая или плохая? Давайте будем говорить, отвечает она требованиям или она не отвечает требованиям.
 
Д.Ж.: По качеству зданий не отвечает. Это очевидно, потому что многие здания скоро просто развалятся.
 
Я должен сказать такую вещь сравнительную. Поскольку мне немножко удалось в этой жизни попутешествовать, я посмотрел другие страны. Побывав в Египте, я понял, почему там возникла такая культура, и почему там вопросы мумификации оказались вполне естественными. А потому что там такой климат! То, есть у нас климат очень тяжелый, агрессивный для архитектуры. Он совершенно не архитектурно-строительный климат. Я для себя даже девиз сезона придумал такой - «Угораздил же черт выбрать эту профессию в стране с коротким летом!». Строительный сезон короткий, условия эксплуатации тяжелые, почва мягкая. Это все не способствует сохранению зданий. То есть они, если даже очень хорошо будут сделаны, они не выдержат такого срока эксплуатации, как построенные в странах с мягким, умеренным климатом. Конечно, качество строительства имеет большое значение. Можно срок эксплуатации увеличить как минимум в два раза. Тем не менее, для этого надо будет слишком большие усилия приложить. 
Если мы примем в качестве постулата то, что у нас выпускают хороших архитекторов, реализоваться им как профессионалам, наверное, очень мало шансов. Не только потому, что экономика у нас такая-сякая, может, совсем и неплохая на сегодняшний день, я не экономист, мне трудно судить. Думаю, проблемы тут заключаются в другом. Целая масса проблем. Я уверен, что как будет построена эта библиотека, у нас очень много изменится в области архитектуры и строительства. Это не потому, что я отпускаю какие-то реверансы по поводу правительственной программы. Просто я на самом деле считаю, что строительство таких уникальных объектов, крупных, масштабных, очень важны для страны и профессиональной отрасли в целом. Потому, что они показывают срез в очень-очень многих позициях. Завтра, например, на архитектуру после того, как этот объект будет завершен, будут смотреть другими глазами. Даю 100-процентную гарантию. Хороший он будет, этот объект, плохой он будет, композиционно верный, композиционно не верный, это уже значения никакого иметь не будет.
 
Д.Ж.: То есть неважно, что делать, главное - сделать? И поэтому, действительно, критериев никогда не будет. Так получается, если логическую цепочку завершать?
 
Критерии всегда есть, какие-нибудь. Лучше без «какие-нибудь». Критерии всегда есть. Вопрос только - какие?
 
Д.Ж.: Но спор об этом начался очень давно и, скажем, в книге Свифта о Гулливере говорилось о тупоконечниках и остроконечниках. Надо как-то уже,
наверное, прийти к каким-то определенным выводам в этом отношении. А то все время будем блуждать - если не в потемках, то просто...
 
Мы блуждаем, потому что у нас очень несистемная цивилизация. Она несистемная, потому что многие вещи мы получаем в готовом виде. Когда человек получает вещь в готовом виде, он не задумывается, как она создана. Это та же самая проблема: люди, например, знают, как деньги зарабатываются, как они достаются, тогда какие-то вещи ценят больше, чем когда деньги сыплются на голову. Ну, там, родители, к примеру, состоятельные. Тогда уже ребенок, не испытывая никакой нужды ни в чем, не чувствует этого вопроса зарабатывания денег. Точно так же и мы, наша цивилизация. Она многие вещи получает. Не как цивилизация, ладно. Скажем, наше географическое пространство. Я бы так - более обтекаемо назвал. В готовом виде какие-то вещи, какие-то продукты получает. И поэтому нет у нее необходимости задумываться над проблемой производства, сохранения и т.д. Потому, естественно, системности нет.
 
Я уже привел пример, который касается непосредственно архитектурного образования. Оно было системным, но сегодня оно несистемное, потому что всерьез сверху донизу надо перепроверить всю ситуацию. Это еще, кстати, не факт, что, перепроверив и переправив, мы получим лучший результат. Может, он в чем-то будет лучше, в чем-то хуже. То есть без экспериментального пути, без какого-то фрагмента времени испытательного это невозможно точно сказать. Я просто знаю, что система образования архитектурного накопила ряд совершенно противоречивых вещей.
 
Потом мы говорим с вами о качестве архитектуры. Хорошо! Давайте представим такую ситуацию. Вот архитектор что-то начертил, что-то придумал, что-то создал вроде бы вполне системно, вроде бы вполне профессионально, вроде бы вполне композиционно грамотно. Потом он начинает ходить по этапам. Вначале он ходит внутри своей, так сказать, цеховой организации. Вначале он к смежникам обращается, которые там вносят свою лепту. Потом он начинает обращаться во всякие согласовательные инстанции, которые вносят свою лепту. И на последнем завершающем этапе включаются, скажем, воля или прихоть заказчика и, так сказать, случайность строительной ситуации. А надо сдавать объект. А зеленой краски не оказалось. Покрасили красной. Или голубой. Понимаете, сдать надо объект!
 
Д.Ж.: Ну так если архитектор не может пройти все эти инстанции или всех этих специалистов-смежников или чиновников, значит, он не профессионал. Следовательно, в данном случае изъяны архитектурного образования налицо. А что такое архитектор в отрыве от реализации своего проекта? Ничто!
 
Это, кстати, трагедия советского архитектора. Дело в том, что - я долгое время и, в общем, сейчас в определенном смысле продолжаю считать, что у нас на самом деле не архитекторы в стране, а проектировщики. Это разные вещи. Архитектор - это тот, кто принимает решения, ответственные и важные. А тот, который исполняет решения, тот проектировщик. А мы исполняем тысячи решений всяких, начиная от выбора площадки и заканчивая согласованиями во всех инстанциях. В том числе согласовываем с подрядчиком. Это, вообще, уникальная ситуация, когда мы согласовываем с подрядчиком.
 
Д.Ж.: Это, конечно, непорядок. С подрядчиком-то как раз и не надо. Они должны быть исполнителями.
 
Они должны быть исполнителями, но если, например, заказывает и строит УКС какой-нибудь, Мингорисполкома, и говорит: мы так не будем строить, это дорого, это нам не подходит, и все, у нас таких технологий нет, мы будем делать другие. А заказчик - горисполком. И что мы с вами тогда будем делать, как архитекторы? То есть на самом деле ситуация очень непростая. Я думаю, что образование - это важный, конечно, ключевой момент. Я на себе испытываю достоинства и недостатки образования в своей собственной профессиональной деятельности.
 
Д.Ж.: Вот давайте на этом сосредоточимся, потому что уже запись-то заканчивается. Именно на архитектурном образовании - плюсы, минусы. Свой опыт в этом деле.
 
Плюсы и минусы архитектурного образования? Давайте начнем тогда с довузовского образования - какой материал приходит в вуз, хороший или плохой. Я думаю, что хороший он или плохой во всяком случае надо оценить, принимая людей в институт. Система приема должна быть другая, с моей точки зрения. Система выпуска должна быть другая. На входе и на выходе два отверстия калибровочных, которые должны впустить сырье и выпустить продукт. Кстати, у меня по поводу образования в Штатах такой случился диалог небольшой. После асистирования, после наблюдения, как учатся американские студенты, я им такой комментарий выдал (не знаю, насколько он верен, не верен, готов его сейчас повторить): вы знаете, а у нас, оказывается, образование такое неплохое в общем-то, потому что мы берем совсем никаких, а выпускаем хоть каких-то; а вы берете хороших и иногда из них выпускаете никаких. Это, конечно, топором вырубленное замечание, поскольку для того чтобы подписываться под таким, надо было подольше побыть, посмотреть, понять, почему и как. Но то впечатление, которое у меня сложилось за полтора месяца пребывания в университете, вот оно такое было. Хотя Америка на сегодняшний день - одна из передовых архитектурных стран. Там просто система другая.
 
Д.Ж.: А вот у нас как должно быть?
 
Понимаете, мы говорим об образовании. Там и образовательная система другая. И приема, и выпуска. И самое главное, позиционирование специалиста потом в обществе. Вот мы говорим, хорошая у нас система отбора студентов или плохая система. Ну, скажем, есть какие-то объективные причины, что, допустим, кто-то не справляется с учебной программой. До какого-то уровня он может дойти, а дальше он не в состоянии. Мы не проводим таких квалификационных критериев. Такой образный пример еще приведу. Можете представить, чтобы в академию физической культуры поступать пришел человек, который ни разу на стадионе не был? Или представить, что в консерваторию пришел человек, который ни разу в руках скрипку не держал или к фортепиано не подходил. А вот на архитектурный факультет сплошь и рядом такие поступают. То есть они вообще не знают, что это за профессия, вообще никогда себя в ней не пробовали. То есть им и попробовать негде.
 
Д.Ж.: Лицей есть, колледж есть и т.д.
 
На самом деле там не совсем архитектурное образование. Они как бы знакомятся с основами некоторыми или с некоторыми специфическими особенностями профессии, но все-таки, мне кажется, они вплотную к ней не подходят, не прикасаются. Но это специфика профессии. Я не хочу сказать, что перед институтом нам обязательно надо готовить людей к профессии. Я должен сказать, что, пожалуй, у нас единственная страна, в которой такой высокий процент поступающих в вузы выпускников школ - люди 18-летнего возраста. На Западе в странах с благополучным архитектурным контекстом архитектурное образование - это, как правило, второе образование. То есть люди приходят туда осознанно, будучи уже хоть сколько-то зрелыми людьми. Они оканчивают какие-то вузы, даже работают по специальности какое-то время, потом они понимают, что их интересует архитектура как явление, прежде всего, потом учатся и становятся профессионалами. У нас же приходят люди после школы. Критерий единственный - умеет человек рисовать или не умеет.
 
Д.Ж.: Теперь уже и этого критерия...
 
И этого критерия, как вы говорите, нет. Вообще непонятно, что он умеет и чего хочет.
 
Д.Ж.: Тестирование прошел, да и хватит.
 
Это проблема приема. Проблема выпуска - мы все еще сохраняем советскую систему КПД 100-процентного. Сколько вошло - столько вышло.
 
Д.Ж.: Ну есть какая-то усушка, утруска там, процентов десять. Но маленькая.
 
Серьезной усушки, утруски нет. Вообще, я считаю, что на архитектурный факультет, поскольку это очень специфическая профессия, с очень экстенсивным объемом знаний, мне кажется, надо принимать только после ПО, когда человек себя показал как лицо заинтересованное и обладает каким-то определенным набором свойств. И никаких вступительных экзаменов. У архитекторов должен быть уникальный набор свойств. Он должен быть, с одной стороны, социологом, психологом, с другой стороны, он должен быть философом, с третьей стороны, он должен быть художником.
 
Д.Ж.: И с четвертой - просто инженером, чтобы правильно линию провести.
 
Да. Инженером-изобретателем, я бы даже подчеркнул.
 
Д.Ж.: Продвинутым инженером.
 
Это очень уникальный набор свойств. Не каждый человек в состоянии его продемонстрировать. И все-таки должно быть как минимум двухступенчатое архитектурное образование. Люди, которые работают в качестве технических исполнителей, и люди, которые работают в качестве архитекторов-генераторов.
 
Д.Ж.: Это получается - бакалавр и магистр. Система, которая все время обсуждается и никак не получается.
 
Я наблюдал эту систему в действии. Она представляется мне очень правильной. Она смысловая. Тут, понимаете, в чем проблема. У нас придают социальную подоплеку этому делу, значение: человек первого сорта, человек второго сорта. На самом деле ничего подобного. Потому что качественный исполнитель и разработчик точно так же важен и необходим, как и генератор. Может быть, даже в большей степени.
 
Д.Ж.: Но таких больше должно быть, генераторов поменьше.
 
Нет, понимаете... Во всяком случае, людей, которые считаются как бы техниками-архитекторами я встречал на Западе. У них уровень, конечно, выше, чем у наших техников. Не в том смысле, что у них общий уровень там выше... У них технический уровень, профессиональный выше. Просто они решают круг задач больший, чем наши техники. Нашим техникам отводится роль драфтменов, то есть чертежников.
 
Д.Ж.: Да если б еще чертили хорошо!
 
Думаю, сегодня при помощи техники чертят все хорошо, тем более что...
 
Д.Ж.: Нет-нет-нет! Это, наверное, уже прошлое. Привыкли мы к технике, и уже видно, насколько могут быть разными работы, выполненные на одном и том же компьютере.
 
Это зависит, наверное, от нескольких параметров: от владения компьютером и от какого-то художественно-технического мышления. Это уже вопрос отбора. Мы об этом уже с вами говорили. Критерии, наверное, все те же самые. Как и во всех прочих вопросах. Поэтому с образованием вот такая проблема. Кроме того, есть еще один момент, который я наблюдал как преподаватель. Все что я сейчас говорю во второй части, когда вы сказали, что пленочка заканчивается...
 
Д.Ж.: Да-да-да. Потому что тут пару минут осталось.
 
Да, тут просто технические вопросы обсуждаем, уже не стратегические, а чисто тактические. Я наблюдал такой момент, когда студенты, запуганные свирепыми преподавателями, скажем, смежных дисциплин, очень далеких от архитектурной практики реальной, выполняют на исконно архитектурных занятиях курсовые, задачи какие-то решают совершенно от дисциплин далеких, задачи по физике, по математике. Я студентам всегда один аргумент по этому поводу приводил: если ты не станешь архитектором, то вот это тебе и даром уже не нужно будет.
 
Д.Ж.: Даже если станут архитекторами, это все равно не очень-то пригодится. Действительно.
 
А уж тем более, если не станут архитекторами. Ведь если они не выучат свой основной, профессиональный предмет, они не будут архитекторами и это вообще будет далеко от них лежать. То есть существует вопрос перераспределения времени. Мы почему-то забываем о том, что мы в учебную программу упаковываем тысячи и тысячи часов или даже миллионы часов знаний, накопленных, спрессованных. Детский мозг не в состоянии это усвоить, особенно в таком режиме.
 
Д.Ж.: Да любой мозг.
 
Это я потому, что молодые же поступают абитуриенты. Таких прецедентов, может быть, два-три найдется, когда человек после тридцати поступил на архитектуру. ... Не знаю, насколько я точно и правильно ответил на поставленные вопросы.
 
Д.Ж.: Да все нормально. А вот подвести черту можно? Как-нибудь так емко сказать?
 
Емко сказать? Все у нас хорошо, все у нас получится, как в SMS-формате.
 
Д.Ж.: Все? А где критерии, кого считать под «нами» и что такое «все»?
 
Я думаю, вопросы это риторические, на них ответов нет, на вопросы, хорошее наше образование или плохое. Оно есть у нас такое, какое оно у нас есть.
 
Д.Ж.: Но если мириться с тем, что какое есть - такое есть, то ничего хорошего не будет.
 
Вы можете представить, что мы сейчас первого попавшегося на улице человека схватим и скажем: ты должен стать олимпийским чемпионом. Он, если даже очень этого захочет, ну не сможет по объективным причинам. Начиная от того, хватит ли у него таланта, терпения, контекста и т.п. Мы почему-то забываем об этом и требуем от олимпийской такой профессии, как архитектор, таких мировых результатов. Дай бог, чтобы хотя бы на первый разряд тянули.
 
Д.Ж.: Вроде бы у нас это получается - на первый разряд.
 
На самом деле не все так плохо. Я думаю, даже при том образовании, которое есть, даже при тех проблемах, которые у нас есть (я уверен, что этих проблем много очень...), я думаю, что если нам чуть-чуть подправить другой сектор, социально-профессиональный. Например, меня волнуют вопросы законодательства. Вы сказали, раз архитектор не может пробить, значит, он плохой архитектор. А я поверну вопрос в другую плоскость: а надо ли мне это, зачем мне голову разбивать об стенку? Я, может, в другую область уйду. И, кстати, вымывание из профессии архитекторов самое высокое, пожалуй. Людей талантливых. Самое смешное, что уходят всегда самые талантливые. Потому что головой в стену биться - это надо быть круглым идиотом.
 
Д.Ж.: Как самые ответственные, как самые ранимые, безусловно.
 
Потому что у нас такая семиэтажная ответственность установлена в области архитектуры, что просто мама дорогая называется. Как говорит простонародье. А зачем мне это, за какую-то маленькую зарплату, плюс еще в немилости правительственной находясь, выслушивая оскорбления о профессии, чего-то еще там выходные-проходные, субботы, без конца в неурочное время сидеть вечером, все время не успевать, получать совершенно смешное вознаграждение за это, и нести какую-то ответственность немыслимую? Зачем? Надо быть человеком со здравым умом, чтобы посмотреть на это, как на нелепость полнейшую. Давайте построим адекватную ситуацию, и я вас уверяю, что у нас архитектура пойдет вперед семимильными шагами.
 
Д.Ж.: О, это хорошее завершение!
 
Записал и расшифровал Дмитрий Жуков